Черный Крысобой молча смотрел на троих офицеров своей армии, простершихся ниц и не смевших взглянуть на своего вождя. Желтые глаза спокойно наблюдали за крысами, поблескивая из темных прорезей маски – крысиного черепа, полностью скрывавшей морду ее хозяина.
Последнее слово Крысобой произнес особенно четко, с присвистом, сделав на втором слоге ударение. Спокойный тон его не предвещал ничего хорошего. - Молчать! – к крысе, рискнувшей произнести это ненавистное слуху вождя слово, протянулась длинная жилистая лапа в перчатке с прорезями для когтей и обмотанная широкой кожаной лентой цвета слоновой кости, поверх который был надет прочный стальной наруч, искусно разукрашенный под кость. Лапа вцепилась в ворот серого плаща крысы, вождь практически вплотную приблизил свою морду, укрытую маской, к исказившейся то ли от ужаса, то ли от омерзения морде крысы-офицера.
- Никогда не произноси при мне этого слова. Аббатство, слышишь? Аббатство, никогда не упоминай при мне этот ненавистный красный цвет. Черный Крысобой разжал пальцы и офицер шлепнулся на землю, взметнув небольшое облачко пыли. Скуля и потирая горло, он попятился назад, не глядя на маску вождя, перед ним маячили только мощные задние лапы зверя, обмотанные по самые когти той же кожей и защищенные наколенниками, на которых были нарисованы кости.
Крысобой резко развернулся к подчиненным.
Крыса, которую звали Хвосторез и которой уже дважды досталось от разгневанного вождя, покорно опустила взгляд, снова уставившись на когтистые задние лапы Крысобоя.
Слова были обращены все к тем же трем злосчастным младшим офицерам. Крысобой развернулся и, заложив костистые лапы за спину, прихрамывая, побрел прочь, позвякивая трофейным оружием, добытым им в схватках с крысиными капитанами. Не даром ведь его прозвали Крысобой. Лагерь Крысобоя раскинулся на огромной поляне, под защитой могучих деревьев-исполинов самой старой части Страны Цветущих Мхов, граничащей с Северными Землями. Три больших армии хищников слились в одно войско под предводительством Крысобоя.
Лагерь меж тем жил своей жизнью в ожидании скорой боевой потехи. Задорно потрескивали костры, густой ароматный дух сытной мясной и рыбной похлебки витал в воздухе. Хриплые нестройные голоса то и дело затягивали моряцкие песни, воспевавшие силу и коварство древних пиратских капитанов. Шум, суета, крики, вспыхивающие и угасающие споры – все это было привычно слуху Крысобоя. Он сидел в своем большом, просто обставленном шатре и любовался двумя клинками искусной работы, лежащими перед ним на столе. Когда-то они принадлежали великим воителям, а потом оказались в лапах хищников, а теперь они лежали здесь, и внимательные желтые звериные глаза скользили по ним, словно пальцы от рукояти к кончику лезвия, наслаждаясь смертоносной красотой оружия.
У входа в палатку послышался легкий шелест травы. Крысобой поднял голову.
Голос принадлежал явно не пирату или разбойнику. В нем сквозили благородные нотки, и чувствовалась некоторая властность. Видать, обладатель его привык к беспрекословному подчинению.
В палатку, поклонившись, вошел рослый статный горностай в расшитом золотыми нитями темно-бордовом плаще с капюшоном, откинутым назад. По его внешнему виду сразу можно было сказать, за что этот зверь получил свое странное прозвище, заменившее ему прежнее имя. Мех его был коричневым, а от носа до хвоста тянулась полоса серебристой шерсти.
Взгляд глаз в глазницах маски-черепа был располагающим к беседе, но на Седогривого это не произвело должного впечатления – он продолжал также сухо беседовать с вождем.
Седогривый пропустил мимо ушей последнее льстивое замечание вождя. Лорд-горностай хорошо знал – один неверный шаг, и красивый трофейный меч (один из которых некогда принадлежал Седогривому, но был отдан в знак верности вождю) заставит его замолчать навсегда.
Горностай слегка поклонился Крысобою и вышел из шатра.
Правая Лапа вождя, он знал свое место, хотя мечты о прошлом часто тревожили его.
- Шевелите ластами, стадо откормленных хромых улиток! – офицер Хвосторез щелкнул хлыстом, однако же, не задел им ни одного из рядовых зверей, трудившихся над постройкой массивного тарана. Огромная старая ель, окованная железом, была подвешена на толстых цепях к легким, но прочным конструкциями. Конструкции покоились на широкой деревянной платформе с колесами, к которой была прилажена упряжь для какого-то массивного существа.
Крысобой строго карал солдат и офицеров за проявление мордобоя и дедовщины, но это не делало ему славы доброго и заботливого полководца. Для него солдаты были боевыми единицами, частями одного механизма, о сохранности которого Крысобой заботился едва ли не лично. Ему нужна была сильная армия и подготовленные солдаты, а не пушечное мясо. Военная история, которую Крысобой изучал по добытым свиткам и летописям, многому научила его. Не смотря на то, что он был лихим воином и командиром, зверь этот не был чужд книжной премудрости, откуда он черпал для себя все самое необходимое и интересное. Проявлять заботу и доброту по отношению к солдатам – подписываться в собственной никчемности и слабости. Так считал Крысобой и был, в общем-то, прав. Можно быть добрым мягкосердечным папашей, но ничто не мешает быть строгим, но справедливым отцом для своих воинов.
Хвосторез хорошо знал нрав своего господина, годы верной службы научили его бить хлыстом, не задевая шкур, угрожать и ставить на место, не размахивая кулаками и не потрясая оружием.
Солдаты закончили обивку тарана железом, цепи были проверены на прочность. Хвосторез, взяв с собой нескольких крепких молодцев, направился в рощицу. Оставшиеся у тарана солдаты недоумевающее переглянулись.
Из рощицы раздался какой-то шум – хруст веток, топот лап и странный рев, похожий на шипение. Шум нарастал, казалось, что какое-то гигантское чудовище пробирается сквозь лес, грубо проламывая себе дорогу.
Вот захрустели кусты, и из рощи на открытое пространство вывалилась огромная пестрая зверюга с налитыми кровью глазами. По трое солдат с каждой стороны вели ее за две цепи, прикованные к шипастому ошейнику двуногой горбатой твари. Хвосторез шел впереди и командовал солдатами.
Зверь (а то была громадная горная росомаха) вел себя смирно благодаря смеси трав, которыми кормил его местный лис-знахарь. Они смиряли его агрессию и делали покорным воле хозяина.
Зверя впрягли в повозку, на которой находился таран.
В тот момент, когда Хвосторез проверял готовность осадной башни, на поляне появился лорд Седогривый. Хвосторез вытянулся по струнке и поприветствовал командира. Горностай даже не удостоил крысу своего взгляда.
Хвосторез опустил уши и заскрежетал зубами, но ни слова не проронил в адрес лорда.
В Саламандастроне, равно как и в аббатстве Рэдволл, любили праздники и роскошные пиры в их честь.
Вот и сегодня, в Первый День Лета, обитатели горы закатили роскошный пир.
За длинными дубовыми столами, покрытыми простыми льняными скатертями, расшитыми по краям скупым узором, сидели многочисленные жители Саламандастрона – зайцы знаменитого Дозорного Отряда, прославившиеся своими победами над морскими крысами-пиратами, совершавшими набеги на их родной край. А во главе самого большого и богатого стола сидела супружеская чета барсуков лорд Волкодав и его жена Люпина. Рядышком сидели двое их детей – юный барсук Беломех и его младшая сестричка Ясноглазка.
Примерно такие восторженные восклицания и просьбы слышались со всех сторон праздничных столов. Лорд Волкодав в роскошном плаще из волчьей шкуры восседал за столом, точно легендарный король. Шкура последнего волка, убитого им, лоснилась на солнце, лучи которого проникали в зал сквозь окна. Саламандастрон был военным поселением, посему обстановка его не отличалась роскошью и изяществом. Все, от дверей до вышивки на скатертях, было сделано просто, добротно и со вкусом.
Тут барсук прервался и разгладил мех на серовато-ржавой с подпалинами волчьей шкуре, очевидно, принадлежавшей тому самому Зверохвату.
Все сидящие, даже малыши, разом стихли и встали. Так они стояли ровно минуту, опустив уши и вспоминая тех, кто ушел в Темные Леса к Лучезарным Потокам и Светлым Полям. Так каждый год поминали они в Первый День Лета павших воинов.
Минута прошла, и зайцы сели за столы, с заячьим аппетитом принявшись за еду. Снова послышались восторженные возгласы, восхваляющие еду и приготовивших ее поваров.
Трапеза была прервана грохотом дверей. В зал, едва дыша и шатаясь от усталости, ввалился заяц - гонец. Одежда его была вся в пыли, морда в ссадинах, лапы сбиты в кровь. Лорд Волкодав, не теряя самообладания, велел двум зайцам отнести гонца в лазарет, где лекари позаботятся о пострадавшем. Зайцы кинулись исполнять приказание владыки.
Заметив своих детей, ворующих сладости из чужих тарелок, она велела им следовать наверх, в свои спальни.
Недовольно ворча и угрюмо поглядывая на строгую мамашу, барсучата нехотя поплелись в свои комнаты. Беломеху вот-вот исполнится пятнадцать сезонов, а Ясноглазке – четырнадцать, а с ними до сих пор обращаются, как с мелколапыми детенышами.
Гвард Железнолап, самый резвый гонец Саламандастрона, медленно разлепил веки. Сознание постепенно возвращалось к нему. Заяц огляделся: в просторное, скромно обставленное помещение, золотистыми потоками лился мягкий солнечный свет. Окна были широко распахнуты и свежий ветер трепал белые занавески. У столика, заставленного всевозможными банками да склянками, суетилась немолодая зайчиха-лекарь. Заметив, что ее пациент очнулся и собирается улизнуть, зайчиха всплеснула лапками и, подхватив кувшин с чистой родниковой водой и глиняную кружку, подбежала к зайцу, гневно воскликнув:
Зайчиха наполнила кружку водой и бросила туда щепотку трав. Гвард сердечно поблагодарил ее и жадно припал губами к воде, одним махом осушив кружку. Выпив еще столько же, он, наконец, почувствовал, что жажда отпустила его, и блаженно рухнул на подушки, глядя в потолок.
Скрипнула деревянная дверь (и зайчиха отметила для себя, что не лишним будет смазать петли) и в лазарет твердой уверенной походкой вошел лорд барсук. Хмуро посмотрев на лекаря, он взглядом приказал ей ненадолго выйти из помещения. Зайчиха возмущенно фыркнула, проворчала что-то насчет грубых неотесанных мужланов и, подхватив свои юбки, кораблем, бегущим по волнам, выплыла из лазарета, хорошенько хлопнув дверью.
Волкодав провел лапой по усам и как-то небрежно произнес:
Барсук сурово сдвинул кустистые брови и осадил гонца:
Больше барсук ничего не спросил у него. Он встал со стула и решительным шагом направился вон из покоев, по пути чуть не сбив с лап зайчиху – лекаря. Та, испепелив лорда взглядом, впорхнула в распахнутые двери лазарета и снова, с громким стуком, вложив в него все свое негодование, захлопнула дверь.
Лорд Волкодав, прежде чем объявить зайцам о военном положении, направился в потайную комнату лордов-барсуков, где многие поколения правителей горы предавались размышлениям о будущем и созерцали видения, посещавшие их.
Волкодав с силой навалился на каменную дверь, которую мог сдвинуть только барсук, и вошел в комнату. Все здесь дышало стариной, кругом лежала пыль веков, а каменные стены были испещрены многочисленными рисунками, изображавшими картины прошлого.
Волкодав наполнил курительницы смесью сухих трав и запалил огонь. Странное голубовато-сиреневое пламя осветило запыленное помещение, придавая ему жутковатый мистический вид. Игра отсверков пламени на стенах создавала иллюзию, будто рисунки движутся.
Волкодав вдохнул аромат тлеющих трав и, что-то монотонно напевая, погрузился в мир грез. Одно за другим представали перед ним видения – Огненная гора, изрыгающая потоки пламени, всюду, в его багровом свете, метались черные тени каких-то зверей. Из серого тумана вырастали неясные очертания двух движущихся гор и оскаленные морды с белесыми глазами. Звери метались перед взором барсука, словно пелена черных призраков, то и дело над ним появлялись и исчезали лапы скелета...
Холодная волна густого тягучего ужаса захлестнула лорда – видения и фигуры начали сливаться в очертания громадного крысиного черепа, а висящее над горизонтом солнце как-то странно дернулось и разделилось на две части, ставшие слепящими желтыми глазами с кровавыми прожилками, смотрящими из глазниц.
Барсук судорожно дернулся и открыл глаза, тяжело дыша и ловя ртом воздух. Вместо страшного видения перед ним была все та же комната, огонь в курительницах погас, на полу валялись инструменты, которыми барсуки выдалбливали в твердой стене изображения.
Волкодав поднял голову и посмотрел на стену - на него скалился крысиный череп, высеченный на стене его же собственными лапами, пока он пребывал в призрачном мире...
Волкодав покинул комнату и направился вниз, к ожидавшим его приказов зайцам. О своем видении он не сказал им ничего.
Над морем едва забрезжил рассвет, когда объединенная армия Черного Крысобоя вступила в земли, прилегающие к Саламандастрону. Войско двигалось молча. В его состав входили три армии, две из которых когда-то были свободными и независимыми, но теперь их командиры подчинялись новому вождю. Одной из них командовал лорд-горностай Седогривый, а второй бывший вождь племени Юска, черный от носа до кончика хвоста ласка. Когда-то был он Тагерангом и вождем сильной армии, о чем свидетельствовала его раскрашенная своеобразными узорами морда – вдоль переносицы шла белая полоса, по обе стороны от нее были нанесены красные точки, красные и белые полосы украшали щеки и шею, а под глазами змеилась тонкая голубоватая молния. Из-за черного окраса шерсти рисунок был не таким, как у большинства других вождей Юска.
Черный ласка был одет просто, как и подобает настоящему вождю – черный хитон и плащ, по краю обшитый бордовой лентой.
Керрит (так звали ласку) в свое время вынужден был присягнуть на верность Крысобою – армия вождя уже тогда была весьма многочисленна, а его войско кочевников переживало не самые лучшие времена – с обеих сторон его теснили два противоборствующих племени. Керрит долго думал, прежде чем отдать свой меч вождю – в знак верности. Однако здравый смысл взял верх над чувствами. Однажды утром Керрит пришел в шатер Крысобоя вручил ему свой меч. Таким образом, был скреплен союз их армий, в котором доминировал, что, само собой разумеется, Крысобой.
Войско тем временем практически достигло подножия Саламандастрона. К воротам была брошена только его часть и таран.
Воины Крысобоя не стали никого высылать, дабы объявить войну. Они тихо и без промедления нанесли удар, подобно атакующей змее.
Пока таран крушил ворота, основная часть армии вместе с вождем и двумя офицерами дожидалась своего часа. Там же находились и две осадные башни, чтобы можно было добраться до тех, кто успеет убежать, когда ворота падут, и спрятаться на верхних этажах, забаррикадировав тяжелые двери. Деревянные стены их были щедро пропитаны водой, чтобы враги не подожгли их с помощью горящих стрел. Гаррет многое знал о хитростях, которыми пользовался враг во время осады, поэтому был готов ко всему.
Защитники Саламандастрона не сидели, сложа лапы. Они щедро поливали агрессоров дождем из стрел, копий и камней. Хищники прикрывались щитами и продолжали методично раскачивать таран. Грохот стоял, как при грозе, а над морем, точно желтый глаз с кровавой поволокой, поднималось в звенящей мертвой тишине солнце. Не было ветра. Море было практически неподвижно. Не пели птицы. Только ритмичные удары тарана вспарывали эту тишину. Ворота жалобно скрипели, но не поддавались. Хищники, не издавая ни звука, продолжали свою работу. Как мертвецы… И кругом все будто бы умерло – природа, ветер, небо, солнце… Самые суеверный обитатели Саламандастрона верили, будто за ожившим мертвецом Гарретом в их края пришла сама Смерть.
Внутри горы лорд Волкодав и его воины стояли с копьями и мечами наготове. Они как могли, укрепили ворота деревянными балками, но знали – долго им не продержаться. Хищники работали исправно, а таран был крепок.
Видя, что ворота вот-вот поддадутся, Крысобой отложил в сторону подзорную трубу и приказал Керриту и Седогривому выступать. Сам же он лично повел в атаку часть своей армии, состоявшую из тяжело вооруженных бойцов-горностаев и сильных жилистых крыс-лучников в масках-черепах, вооруженных длинными луками с толстыми красными стрелами, способными пробить прочный доспех.
Стоящие у окон зайцы-лучники подумали, что оглохли – над полем боя повисла ватная удушливая тишина, которую внезапно разорвал хриплый рев горна. Издалека могло показаться, что на Саламандастрон надвигается широкая блестящая река, но это была не река, а множество рядов солдат, закованных в броню и вооруженных мечами, саблями, ятаганами и копьями. Под рев горна они хлынули к горе, едва не захлестнув ее. В окна и бойницы полетели копья и дротики, лучники дали мощный ответный залп. Но несколько трупов не остановили поток хищников. Разве может что-то остановить реку, которая подобна сорвавшемуся с цепи зверю, который почуял свободу и кровь?
А потом из пыли, освещенные красноватыми лучами солнца, показались две горы. Они двигались медленно, но неотступно, их тащили огромные пестрые горбатые звери – горные росомахи.
Острозуб энергично отбивался двумя мечами от хищников, нанося и отражая удары. Но силы его, как и силы остальных бойцов, были на исходе.
Заливисто захохотав, он швырнул отрубленную голову в ряды противника, вызвав тем самым замешательство в рядах хищников. Зайцы, подражая своему предводителю, принялись закидывать хищников отрубленными голова и телами их поверженных собратьев. Кровавые брызги летели от их клинков и дождем осыпались на шкуры, когда они врубались в ряды врага, с глухим смачным стуком падали на пол отрубленные головы, словно спелые яблоки в саду. Здесь тоже был сад. Сад войны, в котором группа бойцов Дозорного Отряда выполняла роль садовников, беспощадно рубя и выкорчевывая сорняки.
Но они уставали. Сила в лапах шла на убыль, не каждый раз с одного удара удавалось прикончить врага, хищники чувствовала, и это и начали наступать активнее.
Гулкие удары тарана о ворота не утихали ни на минуту, что подавляюще воздействовало на обитателей горы – методичные удары напоминали звук падающих гигантских капель в застоявшейся тишине. А капля, как известно, можно сточить даже камень, если ей дать время.
Солнце уже давно взошло, день обещал быть знойным и тихим – редкие облачка, кружевной пеленой окутывавшие солнце, развеялись и одинокий желтовато-белесый глаз беспощадно пожирал все, что попадало в поле его зрения.
Гвард быстро пробирался к верхним этажам Саламандастрона где, надежно укрытые за толстыми каменными стенами и тяжелыми дверями, находились леди Люпина и все, кто по каким-то причинам не мог держать в лапах оружие. Дети в страхе жались к огромной барсучихе, ища поддержки и защиты у сильного зверя. Старики и старухи сидели кто на полу, кто на скамьях и кушетках и тихонько сетовали на свою злую судьбу.
Весь вид его говорил о том, что в свое время он положил на поле брани немало врагов, лапы его были густо покрыты шрамами, и, что странно для зайца, правое ухо украшала татуировка в виде змеи, обвивающей якорь.
Бывалый боец и моряк посмотрел на юного Гварда, ворвавшегося в их покои и сказал, обращаясь к нему:
Заяц поднял мощную лапу, лишенную нескольких пальцев, прервав тем самым речь юнца. Пожевав кончик трубки, которую он курил, заяц выпустил несколько колечек и задал неожиданный и совсем неуместный вопрос:
Железнолап немного смутился – за стенами их поджидал неприятель, ворота вот-вот рухнут, а этот старик спрашивает, как его зовут.
Вокруг беседующих зайцев образовалась толпа их внимательно слушавших их зверей. Над всеми ними возвышалась леди Люпина. По мере того, как старый вояка излагал свой план, в рядах их росло ликование, а в сердцах надежда. Надежда на то, что им хотя бы на время удастся остановить взбесившуюся реку…
А в это время бойцы Дозорного отряда продолжали бросать в своих врагов отрубленные головы и окровавленные тела.
Он и его верный помощник, ласка Керрит стояли на небольшом возвышении, на расстоянии полета стрелы. Оттуда они командовали войсками, которые вел в бой лорд-горностай Седогривый.
Керрит знал ответ, но предпочел не говорить об этом и не делать вид, что он не менее умен, чем вождь. Крысобой понял этот маневр Керрита и оценил его мысленно.
- Да, Керрит, - Крысобой повернул голову и встретился взглядом с рубиновыми глазами ласки, - я убью трех зайцев одним ударом – избавлюсь от барсука, получу гору и покорных, сломленных скотов, смерть барсука от моей лапы навсегда избавит их от желания идти против...
Крысобой не договорил – оглушительный рев заставил его обратить взор к полю битвы. Желтые глаза вождя превратились в две узкие щелки, когда он увидел, что произошло.
Из окон горы на его воинов лилось кипящее масло. Солдаты дико кричали от боли, масло попадало на их шкуры, которые пузырились и вздувались от ожогов. Они падали на землю и умирали, корчась от боли, которую причиняли им ожоги. Какое-то смутное воспоминание ожило в голове Гаррета, заставив на время похолодеть, но он вовремя взял себя в лапы, став все тем же непобедимым вождем.
Седогривый погнал своих солдат назад, то и дело уворачиваясь от мечущихся по полю боя обожженных и полубезумных солдат. Росомаха, утробно рыча, натянула цепи и повлекла за собой потрепанный таран – местами дерево дало трещину, а куски металла, налепленные на ствол, словно чешуя дракона, отвалились.
Таран удалось спасти, но было очевидно – без предварительного ремонта его использовать нельзя, а на этой уйдет несколько дней.
Из окон в осадные башни полетели горящие стрелы. Масло, попавшее на доски, тут же расцвело яркими огненными цветами, пожиравшими древесину. Все хищники в панике начали покидать свои сооружения, многие из них, охваченные огнем, падали с головокружительной высоты на землю и разбивались насмерть.
Крики и стоны раненых и умирающих, рев и треск пламени перекрывали слабый крик молодого зайца:
Его отчаянный крик потонул в море шума, когда одна из полыхающих конструкций громко треснула и, сломавшись пополам, рухнула на землю, разбрасывая горящие обломки и искры. Несколько солдат, придавленные бревнами, умерли практически мгновенно, другие, со сломанными лапами и ребрами, отчаянно звали на помощь. Их товарищи, превозмогая страх перед стрелами, летящими из окон, кое-как пытались высвободить пленников рухнувшей башни, некоторые из них сами получили при этом ожоги, других сразили стрелы.
Вторая башня продержалась немного дольше, но и ее постигла та же участь – завалившись набок, она придавила не успевшую отскочить в сторону росомаху. Зверь пронзительно закричал, размахивая когтистыми лапами, когда загорелась его шерсть, а кожа начала покрываться волдырями и лопаться. В воздухе так нестерпимо воняло паленой шерстью и мясом, что на защитников Саламандастрона накатился приступ тошноты.
Видя такой расклад, Седогривый приказал войскам отступить и готовиться к новому штурму.
Защитники ликовали, все обитатели носили на руках юного Гварда, повторявшего одну и ту же фразу. Тихо звучали слова, которые он говорил себе под нос:
Старик-заяц, тот самый с деревянной ногой, купался в лучах славы, ведь ему принадлежал этот простой план, который Гвард претворил в жизнь. План сей, был таков: барсучиха и зайчихи вскипятили в котлах масло, а старики-зайцы разыскали все какие, есть желоба для водостоков, по которым отводилась из горы вода нечистоты. Котлы были установлены прямо около окон, выходивших на ту часть горы, которую штурмовали хищники. Костры развели тут же, прямо под котлами, на каменном полу, а водостоки вывели из окон. Когда все было готово, котлы опрокинули, и кипящая жидкость водопадом хлынула на башни и на головы ничего не подозревающих захватчиков. Глаза Гварда расширились от ужаса, когда он понял, что зайцы хотят не просто полить маслом и поджечь башни, они хотят обдать кипятком солдат... Он проклинал себя за наивность, но что он мог поделать? Он, молодой гонец, еще не посвященный в воины заяц. Гвард вспомнил своего старшего товарища и наставника, погибшего в бою зимой, когда на Саламандастрон напал волк и вытер мех под глазами. Радостные крики зверей, трепавших его по ушам и хлопавших по плечам, звучали глухо и отдаленно, будто во сне. Нет, никогда в Саламандастроне не учили издеваться над врагом. Убивать ради защиты – да, но не мучить. Именно об этом ему рассказывал его погибший друг, один из немногих зайцев, до сих пор почитавших старый кодекс воинов Саламандастрона.
Гвард вырвался из цепких лап окружавших его зверей и убежал прочь. Он не хотел видеть эту гору и ее обитателей. Он не хотел видеть ничего, что напоминало бы ему о погибшем друге. Он бежал по каменным ступеням вниз, в подземелья, к старому лазу...
Крысобой не был взбешен или раздосадован этой короткой победой защитников горы, в его голове давным-давно был готов еще один план захвата крепости. Все должен был решить один поединок.
Он восседал на камне, слегка ссутулившись, его плащ красивыми складками спадал на землю, словно сломанные крылья черной птицы, а капюшон был надет на голову. Забинтованные кожаными полосками передние лапы спокойно лежали на коленях.
Утро было прохладным. С моря на побережье наползал молочный туман, слегка подсвеченный нежными солнечными розоватыми лучами восходящего солнца.
Крысобой был на ногах с раннего утра. В одной тунике, без плаща, он, прихрамывая, неспешно прохаживался по берегу, его когтистые задние лапы омывали волны. Он наслаждался видом восхода солнца над морем – Крысобой был одним из немногих завоевателей, который ценил не только красоту оружия и боя, и красоту природы. Но это не делало его мягче, в душе он оставался суровым воителем, желавшим заполучить то, что хотел. А хотел он заполучить приморскую крепость. Это была лишь часть его плана, шаг, к осуществлению которого он сделает сегодня, вызвав на бой лорда Волкодава.
Крысобой остановился. К нему приближалась гибкая черная фигура Керрита, единственного командира, которому вождь действительно доверял, ибо более верного зверя не сыскать в его армии. Керрит знал, что такое честь и что значит верой и правдой служить своему господину. От своих принципов ласка никогда не отступал.
Крысобой направился следом за Керритом. Ласка помог своему господину облачиться в броню, в которой вождь одновременно чувствовал себя в безопасности и мог легко двигаться. Наплечники, наручи, наколенники и поножи были искусно гравированы под кости крысиного скелета, Туловище Гаррета защищала плотная кожаная рубаха, обмотанная у талии несколькими черными клепаными ремнями. Поверх рубахи был надет легкий нагрудник.
Крысобой надел свою перевязь для двух мечей, что когда-то вручили ему Керрит и Седогривый, а за пояс заткнул странный зубчатый кинжал с набалдашником в виде головы ящерицы. Лапы его как всегда были обмотаны кожаными полосками, которые он не снимал.
Хорек-посыльный, согласно традиции, вышел безоружным к вратам Саламандастрона и возвестил:
Хорек усмехнулся и, развернувшись, пошел прочь от горы, к скалам, туда, где находился лагерь Крысобоя.
Лорд Волкодав был уверен в своих силах, а победа над волком только придала ему уверенности. Он не стал надевать на себя броню и вышел на поле битвы, подобно своему предку, лорду Броктри, в одной рубахе, подпоясанной широким ремнем. В лапе он держал простой крепкий меч с отточенным лезвием, отливавшим голубизной. Следом за ним вышел, как того требовал обычай, Дозорный Отряд.
Зайцы встали полукольцом вокруг арены – расчищенной для сражения площадки, с другой стороны стояли воины Крысобоя. Все они держались на почтительном расстоянии от места схватки.
Ряды хищников расступились, и на поле вышел Гаррет, закованный в броню, с реющим за спиной черным плащом.
Волкодава не смутил устрашающий вид противника, его доспехи и маска-череп. Барсук широко улыбнулся и, раскину лапы, произнес:
Крысобой был не на много ниже Волкодава. Едкое замечание барсука укололо его. Сдерживая рвущийся из груди гнев, Гаррет холодно ответил:
- А я думал, что живот у барсуков настолько велик, что волочится по земле. Но я ошибся – он еще больше. Как бы мои мечи не увязли в нем.
По рядам воинов Гаррета волной пробежал прохладный смех – вождь достойно ответил на оскорбление противника.
Глаза барсука налились кровью, он замахнулся своим мечом и, подобно снежно-полосатой лавине, бросился на Крысобоя. Вождь, ловко действуя обеими лапами, выхватил оба меча и в последний момент, когда барсук был уже рядом, подпрыгнул. Лезвие меча рассекло воздух там, где только что находились задние лапы Гаррета. Барсук зарычал и развернулся, чтобы нанести удар, но Крысобой блокировал его выпад одним мечом, а вторым полоснул по ногам. Волкодав взвыл и, не взирая на раны, принялся наносить удары, стараясь попасть по врагу. Удар, еще удар, лязг металла о металл, один меч блокирует удар, второй режет незащищенную плоть. Барсук никогда не сталкивался с такой странной техникой боя, пока он пытался достать врага своим тяжелым мечом, Гаррет успевал отразить удар и полоснуть его по лапе или туловищу. Барсук слыл мастером боя на мечах, и Гаррет это понял – не смотря ни на что, он не может добраться до шеи противника, чтобы нанести решающий удар, а тело барсука достаточно крепко, чтобы выдержать множество глубоких ран, боли от которых барсук не чувствовал - им владел Гнев Крови.
Гаррет начинал уставать. Морда под маской покрылась испариной, лапы продолжали работать на автомате.
Несколько раз ему удавалось нырнуть под лапу барсука и полоснуть по боку или плечу. Но всякий раз, когда он пытался рассечь горло врага, его встречало широкое лезвие меча Волкодава. Сам Гаррет получил несколько опасных ран в бок.
Он слабел, его удары делались все реже и реже, кровь сочилась из ран. Крысобой оступился и рухнул на землю, как подкошенный, оба клинка выпали из его лап, тело грудой костистых доспехов и черной ткани лежало на земле.
Воины Крысобоя начали расходиться. Для них эта битва была проиграна, и они должны были выполнить последний приказ своего вождя - уйти навсегда из владений барсука.
Крысобой лежал на земле, одна его лапа покоилась на груди, вторая была вытянута вдоль тела, тут же валялись и знаменитые мечи. Волкодав пнул тело врага задней лапой и широко размахнулся мечом, чтобы отрубить голову, но как-то странно изогнулся, схватился за грудь, выпучив глаза, и закачался. Тот, на кого он смотрел, открыл желтые глаза, победная ухмылка появилась на его морде под маской, когда кинжал молнией просвистел в воздухе и вонзился в горло барсука. Крысобой знал – его тактика беспроигрышна, внезапная атака «мертвого» или ослабевшего противника поражает как гром среди ясного неба.
Кровь хлестала изо рта и горла барсука, хрипя и булькая, словно в приступе рвоты, он упал на колени, а затем завалился на бок и более уже не двигался с места. Гаррет Черный Крысобой был последним его противником.
Воины Гаррета приветствовали своего вождя радостными криками и бряцаньем оружия. Крысобой держался левой лапой за кровоточащий бок, а вторую поднял в воздух и помахал ею солдатам.
Хвосторез принес клинки Крысобоя и вложил их в ножны повелителя, успев при этом наградить злющим взглядом стоящего рядом лорда Седогривого. Высокородный горностай, от которого не укрылся этот взгляд, не проявил никакого участия. К Гаррету он также не подошел, о вожде позаботился лорд Керрит. Он взял повелителя под лапу и помог устоять на ногах, пока лисы – лекари наскоро накладывали жгут на раны. Быстро покончив с работой, молодые бурые лисы исчезли с глаз господ.
Крысобой в сопровождении Керрита вышел к зайцам Дозорного Отряда, опираясь на меч как на трость.
Гаррет почти дружелюбно взглянул на юнца и ответил:
У зайцев не нашлось, что сказать Гаррету в ответ на эти слова. Они вынуждены были сдаться и подчиниться новому Лорду Саламандастрона, Гаррету Черному Крысобою.
Гвард точно не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он спустился в подземелья Саламандастрона. Может час, а может и три, он блуждал по нескончаемому лабиринту коридоров, пронизывавшему подземную часть Огненной Горы. Он хорошо знал устройство Саламандастрона, от гладко обтесанной, похожей на стену стороны, смотрящей на море своими узкими окнами и бойницами до обширной столовой и кузницы. Хартвуд, его старший товарищ, вместе с которым они пришли в Саламандастрон из Южных Земель, часто водил его по многочисленным большим и малым помещениям, любуясь искусной работой великих мастеров древности, сотворивших своими лапами чудесный город-крепость. Но в подземельях им так и не довелось побывать – суровой зимой, во время нашествия Зверохвата и его пиратов на Саламандастрон Хартвуд погиб в неравном бою с чудовищным одноглазым волком – пиратом, успев, однако, серьезно ранить своим мечом врага. Лорду Волкодаву только оставалось, что прикончить его. Вся слава и почет достались барсуку, но истинным героем этой истории был отважный заяц.
Вот и теперь, думалось Гварду, барсучина, выслав вперед себя на бой какого-нибудь лихого вояку, который потреплет шкуру Крысобоя и когда тот будет полуживым от потери крови, нанесет красивый и точный удар врагу, отрубив ему голову.
Порядки, царившие в нынешнем Саламандастроне, удручали молодого зайца. А выходка старика, сварившего заживо хищников, окончательно вывела молодого гонца из себя и заставила убежать из этого рассадника произвола сильных мира сего.
Гвард держал в лапе факел и неспешно пробирался по одному из туннелей. Неожиданно он пришел к выводу, что подземелья эти простирались намного дальше основания горы, так как лапотворные ходы плавно сменились сетью пещер, вне всякого сомнения, созданных самой природой.
Со сталактитов на землю капала вода, из века, в век образуя причудливые каменные леса сталагмитов. Стены пещеры слабо фосфоресцировали, все было окутано каким-то слабоватым зеленым туманом.
Гвард невольно залюбовался этим зрелищем и не заметил, как из воды, наполнявшей подземное озеро, поднялась плоская белесая голова с практически атрофировавшимися от постоянного пребывания в темноте глазами. Перистые ярко-красные жабры существа, похожие на корону, всколыхнулись.
Каким-то шестым чувством этот слепой доисторический гигант, прозванный протеем, учуял добычу.
Гвард вздрогнул и оглянулся назад. Существо к этому времени вытащило на берег свою неуклюжую тушу с короткими лапками на берег и с удивительным проворством бросилось на желанную добычу.
Заяц вскрикнул от ужаса и омерзения и со всех ног бросился по какому-то узкому лазу. Протей проворно ринулся за ним, покрытые чем-то липким стены лаза только облегчали его передвижение. Лапы зайца скользили по мокрому полу, а сзади маячила разверстая слюнявая пасть монстра, так похожего на сказочного дракона, о которых столько раз рассказывали детишкам старики.
Гвард бежал, что было сил, не задумываясь о том, куда ведет туннель. Он все бежал и бежал, сердце бешено колотилось в его груди. Он даже не почувствовал приятного дуновения свежего ветерка, говорившего о том, что где-то поблизости находился выход.
Челюсти протея готовы были сомкнуться на задней лапе зайца, когда тот стрелой выскочил из-под земли и, обессиленный, рухнул на землю, тяжело дыша.
Протей, напуганный ярким солнечным светом, зашипел, выпуская воздух через пасть и вернулся обратно в свое подземное логовище.
Гвард лежал на земле, глядя в небеса, на проплывающие над ним облака. Когда его сердце успокоилось и дыхание стало ровным, он поднялся на лапы, отряхнул свой кафтан и огляделся.
Рядом с ним находился курган, древнее захоронение какого-то воина, оттуда Гвард только что выбрался. По всей видимости, гигантский протей проделал в нем лаз, чтобы полакомиться останками павшего воина. От этой мысли зайца передернуло. Вдали, за курганом, высились холмы и скалы, за которыми едва виднелась вершина Огненной Горы.
Гвард сглотнул и обернулся. На него смотрели карие глаза с медной обводкой, принадлежавшие рослой гибкой ящерице, покрытой коричневато-ржавой чешуей с полосами. На поясе, которым была подвязана ее светло-коричневая туника, поблескивали украшения из клыков и когтей. Она держала в лапах туго натянутый лук, металлический наконечник стрелы был нацелен в сердце зайца.
Гаррет Крысобой со всеми удобствами устроился на кровати покойного лорда Волкодава. Повсюду на полу, застланном циновками, валялись его доспехи. Сам же вождь остался в простой распахнутой черной рубахе – лорд Керрит осматривал и промывал раны на боку вождя, аккуратно срезая светлую, цвета выбеленной на солнце кости, шерсть, которой было покрыт этот странный зверь. Его передние и задние лапы как и прежде были забинтованы широкими кожаными полосками, а морда скрыта под маской-черепом, которую он никогда ни перед кем не снимал. Керрит сидел рядом с ним. Закончив промывать раны, он забинтовывал бок Крысобоя чистыми льняными бинтами, пропитанными какой-то мазью.
Нельзя было с уверенностью сказать, стар или молод был этот зверь, так как морды его никто не видел, а из-под маски виднелись только потрепанные уши да безвозрастные золотистые глаза, по которым невозможно было сказать, к какому виду принадлежал этот зверь. Был он достаточно крепкого, жилистого телосложения, не очень крупный для крысы и слишком большой для мыши. Его гибкий сильный хвост, которым он помахивал из стороны в сторону, был покрыт короткой шерстью.
Керрит закончил бинтовать бок вождя и помог ему затянуть завязки на рубахе, так как каждое движение причиняло сильную боль. Гаррет оставался безучастным к заботе, проявляемой по отношению к нему подчиненным. Он думал совсем о другом.
Крысобою хорошо известно, что Волкодав - не единственный барсук, который проживал в Саламандастроне. С ним была еще и его жена, леди Люпина с двумя подрастающими барсучатами.
Уже минуло два часа с тех пор, как Гаррет на правах владыки горы вступил на территорию крепости – вулкана, его солдаты прочесали каждый сантиметр горы, добрались даже до подземелий, но барсуков и след простыл. Эти звери представляли серьезную угрозу для планов вождя. Барсучиха постарается отомстить за смерть мужа, даже если Гаррету удастся ее убить, ее дети подрастут и попытаются отплатить ему той же монетой. Гаррету очень не хотелось убивать детей – он вообще никогда этого не делал, стараясь сохранить как можно больше жизней, особенно юных, которые со временем могли бы послужить ему в качестве солдат и слуг.
Гаррет усмехнулся своим мыслям. Да, начало положено, хотя не все прошло так гладко, как бы того хотелось. Барсучиха и ее дети были этой самой досадной помехой. Гаррет поморщился – вместо того, чтобы заняться обустройством крепости и ее окрестностей на свой лад и дальнейшим продвижением армии в глубь Страны Цветущих Мхов, попутно вербуя новых солдат, он вынужден выслать несколько вооруженных отрядов на поиски беглецов. И для этой роли лучше всего подойдет только один зверь, хорошо знавший почти всю Страну Цветущих Мхов. Лорд-горностай Седогривый. В отличие от Керрита, всю жизнь кочевавшего со своими соплеменниками по степям, предприимчивый и дипломатичный горностай успел излазить со своими отрядами ищеек окрестные леса, поля и горы. К тому же рисковать им более выгодно, чем верным псом Керритом, готовым перерезать за глотку самому черту за своего вождя.
По велению Гаррета, в его покои явился Седогривый. Он вошел без стука и предупреждения. Горностай слегка поклонился, не удостоив взгляда Керрита, и спросил:
Два последних слова были брошены слегка небрежно, таким тоном, будто горностай не придавал им никакого значения и говорил об овощах.
Гаррет приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на лорда.
Горностай слегка изогнул бровь, слушая, что же скажет вождь. А сказал он вот что:
Гаррет прервался, чтобы перевести дух – развороченный бок причинял боль при каждом вздохе. Спустя некоторое время он продолжил.
Седогривый деликатно откашлялся и немного неуважительно перебил вождя:
Слова эти прозвучали настолько искренне, что Гаррет поверил им, не уловив тончайшую нотку сарказма. Лорд горностай никогда не подводил его. А, может, и уловил, да вида не подал.
Это означало, что разговор окончен. Седогривый также небрежно поклонился и вышел из покоев вождя...
Когда дверь захлопнулась, Керрит посмотрел на вождя и задал ему вопрос:
Отдельная благодарность Брайану Джейксу за то, что открыл для нас новый мир, а также бесчисленным творцам миров, чьи творения сподвигли меня на работу.
«Месть».
- Итак, - глухо прозвучал надтреснутый голос из-под маски, - вы трое упустили одну мышь... Детеныша.
- Сэр, м-м-мы не могли преследовать его дальше, иначе нам пришлось бы подойти слишком близко к Рэдволлу...
- Вас кто-нибудь видел? – прежним спокойным тоном задал вопрос Крысобой. Он отвернулся, заложив лапы за спину, скрытую черным плащом, и ждал ответа от подчиненных. Наконец, один из них набрался храбрости и произнес:
- Нет, сэр. Только этот мелколапый детеныш, не думаю, что кто-то поверит ему. В этих края сто лет...
- Ты не должен думать, ты должен выполнять мои приказы, Хвосторез.
- Так-то лучше, - злые глаза в прорезях маски стали почти что дружелюбными, - трое суток будете нести ночную вахту.
- Могу я войти, сэр?
- Входи, Седогривый.
- Как обстоят дела с захватом огненной горы? – спросил Крысобой.
- К захвату почти все готово, господин, - ответствовал горностай, поглядывая на один из клинков, лежащих на столе, - таран практически достроен, равно как и осадные башни.
- Вы позаботились о том, кто будет тянуть эти башни? – если бы Седогривый мог видеть выражение морды Крысобоя, то прочитал бы на ней некую смесь легкой иронии и чувства превосходства над когда-то поверженным тираном.
- Да, господин, - ничуть не роняя чувства собственного достоинства в этом обращении к повелителю, ответил горностай, - три горные росомахи изловлены и приручены нами. Их сил будет достаточно, дабы сдвинуть с места башни.
- Великолепно, - вождь откинулся на спинку деревянного стула, - послезавтра выступаем. Я всегда знал, что могу положиться на тебя, мой верный лорд. Ступай, отдохни – перед сражением нужно набраться сил.
- Все готово? – сухо спросил лорд, осматривая таран (а был он знаком с военным ремеслом, ибо сам когда-то был предводителем армии).
- Да, ваше благородие, - елейным голосом ответил Хвосторез и утер нос, краем плаща, вызвав у лорда приступ дурноты, - будут какие-то указания?
- Не забудь о ночной вахте.
«Когда-нибудь мы сочтемся, высокородный выскочка»» - подумал Хвосторез и, развернувшись, направился к солдатам. Он еще припомнит лорду все его выходки!
- А мне кусочек того землянично – кремового пирога с вишневой глазурью.
- Кто-нибудь видел пирожки со сливово - ореховой начинкой?
- Рагу из овощей просто великолепно!
- Эти травяные сыры – пальчики оближешь.
- Итак, – лорд Волкодав поднялся над столом, словно скала, - наступил Первый День Лета. Миновала суровая зима, дождливая осень и холодная весна. Мы пережили это время благодаря труду и защите наших доблестных воинов Дозорного Отряда, их жен, матерей, сыновей и дочерей, каждый из которых по мере своих сил заботился о процветании нашей твердыни. Но горе не минуло нас -немало жизней унес набег морского волка Зверохвата и его орды на наши земли.
- Но никакая сила не сломит наш боевой дух, - продолжил свою пламенную речь барсук, - почтим же память тех, кто сложил свои буйные головы, защищая нас от врага.
- Они...пришли, - все, что смог он сказать охрипшим голосом, прежде чем упал на пол без чувств.
- Напоить, накормить и привести его в чувство, - тоном, не терпящим возражений, произнес барсук.
- Я должен выяснить, что так напугало его, - сев на место и потерев подбородок, произнес Волкодав.
- И я бы хотела это знать, - покачав полосатой головой, произнесла Люпина.
- Пойду проведаю нашего гонца, - встав со стула, произнес барсук, - если он пришел в себя, пуская расскажет мне о том, что видел.
- А ну марш обратно в постель, сударь. Вы едва в чувство пришли, а уже бежать намылились. Знамо дело, небось, на кухню. Ну-ка, выпейте это, у вас ведь маковой росинки во рту не было с тех пор, как вы вернулись.
- Сколько я спал? Час? – спросил он.
- Двое суток, это ж надо столько продрыхнуть! Ох уж мне эти воины..., - сокрушенно произнесла зайчиха, яростно вороша бутылки в коробке. Того и гляди разобьются!
У зайца глаза полезли на лоб.
- К-к-к... Как? Н-н-но...
- Ну, друг мой, - барсук, сев на стул около распахнутого окна, обратился к зайцу, - сказывай, что ты видел.
Заяц, забывший было о своих злоключениях, замер и расширившимися от суеверного ужаса глазами посмотрел на барсука.
- Их... тысячи. Полчища.
- Кого? – коротко спросил барсук, хотя и так догадывался, что ответит ему заяц.
- Хищники, лорд, - побелевшими губами произнес заяц, - тысячи хищников.
- Нам не впервой сталкиваться с этими мародерами. Зря волнуешься – Саламандастрон выстоит, не будь я Волкодав!
Однако заяц не был настолько самоуверен, как лорд барсук. Он с сомнением покачал ушастой головой и позволил себе возразить хозяину горы.
- Это обученные, сильные воины, сытые и прекрасно вооруженные, в их рядах царит строжайшая дисциплина.
- Уж не восхищаешься ли ты врагом, Гвард? – голос барсука звучал раскатисто, слова его сыпались, словно камни с горы в тихий погожий день.
- Нет, лорд, - спокойно ответил заяц, - я не восхищаюсь нашим врагом, я лишь говорю о том, что есть. А есть у нас сильный и опасный противник, который не скрывается и не прячется и открыто движется к горе.
- Почему ты думаешь, что они нападут на Саламандастрон? – задал вопрос лорд Волкодав.
- Я видел таран, лорд, - ответил заяц.
Защитники пустили в ход горящие стрелы, но это не возымело должного эффекта – доски, пропитанные водой, не загорались.
Зайцы встретили хищников обнаженными мечами и лесом копий. Силы были неравные, но бойцы Дозорного отряда сражались отчаянно за каждый клочок горы. Многие хищники пали, сраженные мечами, но на их место вставали все новые и новые...
- Это не может продолжаться бесконечно! – прокричал во все горло заяц Острозуб, стараясь перекрыть шум битвы. – Им нет числа!
- Нужно уничтожить эти треклятые башни, - прорычал сквозь стиснутые зубы Гвард Железнолап, - и, похоже... короче, ждите меня, дайте нам полчаса, и я решу проблему.
- Хорошо, братишка, мы будем сдерживать их до твоего возвращения, - Острозуб со всего маху врезал двумя клинками по чьей-то шее и срезал скалящуюся голову, словно бутон одуванчика.
- Ой, батюшки-батюшки, не видать нам безмятежной старости, - причитала одна старуха.
- Ох, не говори, милочка, - зябко кутаясь в цветастую шаль, молвила вторая.
- Замолчите, старые перечницы, и так тошно, а вы еще тоску нагоняете, - рявкнул на них какой-то древний заяц – старик, настолько ветхий, что сам едва не рассыпался прахом.
- Молчи, мухомор сушеный! – в один голос прикрикнули на него обе зайчихи.
- Мухоморы они или сыроежки – не важно, все мы скоро пойдем в лукошко к этим бандитам, - с мрачной иронией заметил старый суровый заяц с деревянной ногой.
- Ищешь совета и подмоги, юноша?
Железнолап посмотрел на старика и, подойдя к нему, ответил:
- Да, сэр, мне нужна помощь – хищники вот-вот...
- Для начала скажи мне, как тебя зовут?
- Я Железнолап, сэр, но....
Заяц снова перебил его.
- Твое настоящее имя, сынок, а не кличка, интересует меня.
Заяц-гонец еще больше удивился.
-Гвард Быстробег, - ответил он, глядя в карие глаза старика.
- А-а-а-а, хе-хе-хе-хе, - рассмеялся заяц, - знавал я когда-то Быстробегов, не думал, что встречу кого-то из них спустя столько лет... Но сейчас не время для сказок и басен. Слушай внимательно, что нужно делать...
- Что-то замешкались они там... – задумчиво произнес Крысобой, глядя сквозь прорези в маске на свое войско, пытающееся взять гору.
- Да, я об этом знаю, - прозвучал голос из-под маски-черепа, - воителя звали Унгатт Транн, но и он оплошал. Знаешь, в чем беда любого завоевателя, пытающегося посягнуть на Саламандастрон или аббатство?
- Вы хотите убить двух зайцев одним ударом? – задал вопрос Керрит.
- Немедленно откатить таран назад! – проревел Крысобой.
- Они же живые! Вы сказали, что уничтожите только башни!
- Они же живые, вы обещали....
- Итак, слушайте меня внимательно, мои воины, - обратился к двум своим приближенным Крысобой.
- Завтра я вызову на бой барсука, вот что вы сделаете... Пока я сражаюсь, никто не имеет права вмешиваться в бой, таков древний закон всех предводителей. Если мне придется плохо, не пытайтесь сделать то, что сделал Унгатт Транн и лично убить барсука. Если я умру, вы уйдете из этих земель и никогда не вернетесь сюда. Как только я испущу дух, вы разворачиваетесь и уходите.
- Будет исполнено, сэр, - ответил Керрит.
Седогривый лишь кивнул головой и как-то странно ухмыльнулся – он явно что-то знал...
- Все готово, господин Гаррет, - тихо произнес он.
Только приближенные имели право называть вождя по имени, остальным же он был известен под своим прозвищем – Крысобой.
- Хорошо, - коротко ответил вождь.
- Владыка Черный Крысобой вызывает на поединок лорда Волкодава, хозяина сей горы!
- Каковы буду условия? – спросил высунувшийся из окна старик-заяц с татуировкой на ухе.
- Бой один на один, вмешиваться в ход поединка строго запрещено!
- Скажи своему вождю, что я принимаю его вызов. Кем бы он ни был, я сражу его! – пророкотал Волкодав.
- А я думал, что крысы огромные! Что, плохо ел в детстве?
- Эулалиииииииииииииииииааааааааааааааааа! – взревел барсук и развернулся к поверженному врагу. Дабы удостовериться, мертв ли он, лорд ткнул мечом в израненный бок Крысобоя. Ни один мускул зверя не дрогнул. Седогривый, видевший это, внутренне вздрогнул и поморщился – какая варварская привычка...
- Лорд Волкодав, хозяин Саламандатсрона, повержен. Согласно обычаю, тот, кто выиграл дуэль с лордом барсуком, становится хозяином горы... Ваш лорд принял мои условия и погиб в бою...
- Ха, ты подлец, притворился... – голос какого-то молодого зайца потонул в реве солдат Крысобоя.
- Кинжал сразил Волкодава, когда он стоял мордой ко мне, а не спиной. Все было честно.
- Ого, далеко же я забрался, - вслух произнес Гвард.
- Да, далеко и дальше не сделаешь ни шага, - прозвучал властный высокий голос с легким шипением и присвистом.
- Чем могу служить, господин Гаррет?
- У меня есть для тебя поручение, Седогривый.
- Как тебе должно быть известно, в этой горе жил не один барсук, а целых четыре. Жена его и двое детей.
- Я хочу, чтобы ты организовал их поиски, лично. Поймай их и убей. В награду...
- Награда не требуется. Служить вам – вот уж награда так награда для меня.
- Моя воля тебе ясна, Седогривый. Приступай к выполнению задания.
- Вы доверяете ему?
- Да, ведь он пока что жив. Не так ли?
Немигающий взгляд карих с медной обводкой глаз не выражал никаких эмоций. О настроении ящерицы говорил лишь похожий на бич хвост, который подергивался из стороны в сторону – рептилия явно была не в настроении.
Теперь Гвард мог хорошо рассмотреть стоящую перед ним незнакомку. Она была примерно одного с ним роста, но более гибкая, будто состояла из сплошных жил. На ящерице было надето нечто вроде светло-коричневой туники, подвязанной плетеным веревочным поясом, кончики которого были украшены крупными бусинами. На шее ящерицы висело двойное ожерелье из когтей и клыков каких-то крупных животных. Чьи это когти и клыки, Гварду даже думать не хотелось. Задние лапы ящерицы были обмотаны узкими полосками грубой ткани, передние защищены кожаными наручами, туго зашнурованными крест-накрест.
Она все также держала в когтистых чешуйчатых лапах лук, а наконечник стрелы смотрел в сердце Гварда.
- Кто такой, откуда пришел? – резко спросила она, ткнув зайца в грудь наконечником стрелы.
- Я, я... Гвард из Саламандастрона, - запинаясь, ответил заяц.
- Саламандастрона, а говоришь совсем не по-заячьи, ох темнишь... – ящерица цокнула языком и щелкнула полосатым хвостом по земле, подняв небольшое облачко пыли, - посмотрим, каков будет решение совета старейшин.
Из зарослей вышло несколько бурых ящериц одетых примерно так же, как и та, что говорила с Гвардом. Были они намного меньше своей предводительницы и окрашены немного по-другому. В том, что с ним говорит предводительница, Гвард не сомневался - об этом говорили ее манеры и внешний вид.
- Связать и доставить в деревню. – Просто бросила она.
Когда Гвард повернулся спиной, ящерица достала из-за спины кривой меч с резной рукояткой, украшенной металлическим набалдашником в виде искусно сделанной головы ящерицы с разверстой пастью и, легонько ткнув острием между лопаток зайца, заставила его идти вперед.
Из огня да в полымя... Гвард окончательно пал духом - сначала Крысобой, потом сваренные заживо хищники, пещерное чудовище и теперь вот это. Его успокаивало только одно – эти ящерицы не были дикарями - каннибалами, они носили одежду. У них было нормальное оружие, да и разговаривали как вполне цивилизованные звери на языке, на котором изъяснялись почти все жители Страны Цветущих Мхов, только у полосатой ящерицы к обычному говору был примешан странный шипяще-свистящий акцент, который слабо, но проявлялся. Все это хорошо конечно, значит, его не съедят при первой же возможности, хотя... Гвард вспомнил уроки истории Саламандастрона и рассказ старого учителя о захвате горы Унгатт Транном. Дикий кот тоже был разумным существом, и во время голода в захваченной им крепости предложил использовать в качестве пищи пленных зайцев.
Всю дорогу до деревни они прошли молча. Ящерицы не переговаривались между собой и даже не переглядывались. Вели они себя спокойно, угрожающе спокойно, как и подобает холоднокровным рептилиям. От этого спокойствия у Гвард шерсть на загривке встала дыбом. Он, как и любой теплокровный, плохо понимал рептилий и то, что творилось в их странных душах.
То, что ящерицы называли деревней, было не больше не меньше как лесным городком, замаскированным в чаще леса. Гвард не переставая, озирался по сторонам. Все строения рептилий были сделаны из не ошкуренного дерева. Большинство построек аккуратно размещалось в кронах деревьев, те, что были расположены ярусом ниже, замаскированы вьющимися растениями. Чтобы выжить, ящерицам пришлось познать все тонкости искусства маскировки - их дома казались естественным продолжением дерева, огонь в глиняных печах и костры разводили без дыма, используя тщательно высушенные дрова. А еще выживанию в этих непростых условиях способствовал мягкий климат той части страны, где жили ящерицы – зимой здесь даже не выпадал снег, и деревья были зелеными круглый год. Как говаривают, причиной тому были горячие подземные источники.
Гвард не подозревал о таких способностях рептилий – все, что ему рассказывали, сводилось к одному – рептилии дикари и каннибалы, и держаться от них нужно как можно дальше. Сейчас же мнение молодого гонца об этих существах начинало ломаться.
А жизнь в деревне шла как обычно – у костров грели кости старики, готовили еду и о чем-то беседовали, между деревьями и по ветвям стайками носилась молодежь, взрослые же были заняты своими делами – одни несли дозор на смотровых площадках на деревьях, другие отправились в лес на охоту или за ягодами и грибами, третьи чинили дома или просто отдыхали.
Гварда заперли в одном из деревянных строений с лежанкой и плетеным ковриком на полу. Ему дали поесть какой-то простой ароматной похлебки с грибами.
В это время ящерица с полосатым хвостом, которая и поймала Гварда, собирала совет старейшин своего племени. Это не составило особого труда, так как старики не покидали деревню.
Заяц аккуратно вычищал кусочком хлеба стенки миски, когда за дверью послышался шум - кто-то отпирал засов. Деревянная дверь распахнулась, когда в помещение вошли две крупные бурые ящерицы. Гвард отложил миску с недоеденным куском хлеба и встал с лежанки.
- Идем с нами, - чисто, без акцента произнесла одна из ящериц.
Заяц не стал препираться – ящерицы были вооружены копьями с опасно поблескивающими наконечниками. Гвард кивнул и вышел из дома первым, за ним последовали двое охранников. Когда все трое вышли из дома, ящерицы встали по обе стороны от зайца и повели его к самому большому костру, вокруг которого расселись ящерицы весьма внушительных размеров. Но ни одна из них не была больше, чем та, что стояла у костра, скрестив лапы на груди и помахивая мощным хвостом.
- Госпожа Келла, как вы и приказали, вот ваш пленник, - хрипловатым басом произнес один из охранников.
- Не пленник, - ящерица, которую звали Келла, подняла полосатую переднюю лапу, - наш гость. Мы пленных не берем, и сейчас предоставлю право совету старейшин решить, как поступить с нашим гостем.
Ящерица замолчала, вновь сложив лапы на груди.
- Да что там думать, - проворчал самый старый ящер с изрядно потертой чешуей и довольно заметным брюшком, - сварить да слопать его, хе-хе, нету зайца - нет проблем, зато есть сытое брюхо! Га-га-га!
Гвард похолодел. Все-таки его подозрения насчет того, что эти рептилии каннибалы, оправдались. Жрут разумных зверей....
Сосед толстого ящера, суровый на вид старец, одернул его.
- Сколько раз тебе говорить, старый мешок с чешуей, что мы отказались от старых привычек с тех пор, как госпожа Келла Саарх стала нашим вождем, ты должен быть благодарен ей за все то, чему она нас научила!
- Вы подаете дурной пример молодежи! – встряла в разговор третья ящерица.
- Старики. Вечно они так, - раздался чей-то голос справа от Гварда.
Заяц обернулся – перед ним стоял совсем еще молодой ящер, почти подросток, в светлой тунике. Лапы его были обмотаны полосками простой грубоватой ткани, также, как и у остальных рептилий. На шее его болтался медальон с изображением стилизованного черепа со зрачками в глазницах.
- Ты кто такой? – заяц посмотрел на незнакомца с темно-бoрдовой чешуей и лимонными глазам.
- Скарл, - просто ответил ящер и клыкасто улыбнулся. Гвард прежде не знал, что рептилии могут улыбаться.
Глаза ящера хитро и изучающе смотрели из-под надвинутой на лоб повязки.
- Ты вроде на их предводительницу похож, только морда у тебя не такая длинная, - заяц робко высказал предположение.
- Морда длинная! – Скарл искренне расхохотался, - Скажешь тоже. Нет, я не родня ей – она из рода серых варанов, мой род - другая ветвь, красный пустынный варан. Я из Южных Земель.
- Ого, - заяц удивился, - мы, я то есть, тоже из тех краев, рад видеть земляка.
- Взаимно, - ящер ухмыльнулся и прожал протянутую лапу своей сухой чешуйчатой лапой.
- И долго они тут болтать будут? – поинтересовался Гвард.
- В лучшем случае два-три дня, - скучающим тоном ответил Скарл, не без удовольствия наблюдая за тем, как у зайца отвисает челюсть и вытягивается морда.
- Мех и коготь! – воскликнул Гвард.
- Расслабься, друган, - Скарл хлопнул зайца по плечу, - просто будь сегодня ночью наготове.
Гвард хотел было что-то сказать, но Скарл исчез также быстро, как и появился. Зайцу ничего не оставалось, как развести лапами.
Как и говорил Скарл, совет старейшин ничего не решил насчет судьбы Гварда. Старые ящеры клевали носами и раздраженная таким поведением собратьев Келла решила перенести совет на завтра.
Сказать, что он был не в духе, означало не сказать ровным счетом ничего. Седогривый пребывал в состоянии холодной ярости – карие глаза лорда мрачно поблескивали, выражение морды было слишком спокойным и непроницаемым. В такие моменты большинство солдат с радостью часами напролет смотрело бы на маску-череп Гаррета, она хотя бы скрывала все эмоции хозяина и догадаться о том, что он думает, можно было только по глазам.
Сейчас же под горячую лапу горностая не рискнула бы попасть даже росомаха или дикий кот. Седогривый выслал вперед, на разведку, офицера Хвостореза, самого толкового из командиров, с небольшим отрядом, а сам с большей частью войска следовал за ним, по расчищенному пути.
Вместо того, чтобы отдыхать в крепости после долгого боя, они вынуждены были тащиться в эту Тмутаракань на поиски барсучьего отродья. Седогривый скрипнул зубами – именно его бойцам досталось больше всего во время набега на крепость. Гаррет использовал отряды Седогривого в качестве ударной силы а сам вместе со своим приспешником Керритом и большей частью армии отсиживался за скалами, пока солдаты горностая гибли один за другим у стен вражьей твердыни. Собственно, они во многом и решили исход битвы, а поединок Крысобоя и Волкодава был просто-напросто красивым и эффектным завершением боя, который был выигран силами воинов лорда - горностая.
Седогривый, размышляя о недавних событиях, скромно промолчал даже мысленно о том, скольких его бойцов сбросили с лестниц, сварили заживо и обезглавили. А еще он умолчал о том, что именно им удалось вырезать чуть ли не половину Дозорного Отряда.
В силу своего благородного происхождения, воспитания а также ради собственной безопасности Седогривый не высказал ничего из этого Гаррету, решив приберечь все на потом. В особенности тот факт, что все поручения Гаррета выглядели так, будто он сознательно посылает лорда в самое пекло, стараясь избавиться от высокородного зверя.
Как бы то ни было, приказ есть приказ, обсуждению он не подлежит.
Седогривый сидел посреди лагеря у костра. Который день он и его отряд разыскивали беглецов, бывших защитников Саламандастрона. Крепость находилась во власти объединенной армии хищников во главе с Гарретом Крысобоем, но вождь не желал останавливаться на достигнутом. И Седогривый хорошо знал, почему. Он, как и их генерал, знал природу врага. Природу гнева этих существ, знал, где лежат корни кровавой вражды между хищниками и лесным народом. Он сам когда-то рассказывал Гаррету об этом...
Седогриый окинул взглядом спящий лагерь - солдаты и командиры: никто из них не знал, почему началась эта война. Никто не знал, где и когда были посеяны первые семена многовековой вражды. Седогривый знал, хорошо знал это, и жажда мести заставила его принять условия Гаррета и присоединиться к его армии, удвоив, таким образом, шансы вождя на победу.
Седогривому не нужна была власть, рабы и крепости - у него были верные подданные, хорошие солдаты и свои земли, казалось бы - что еще нужно уже немолодому горностаю для счастья?
Только месть. Сладкая, отдающая металлом клинков, так похожая на алую кровь на губах, месть. Месть стала его матерью, сестрой и подругой с младых когтей. Он хорошо знал от своего воспитателя историю их мира. Седогривый был сиротой. Его взял на воспитание немолодой уже тогда лис-альбинос по имени Сильверверм. Он и рассказал ему обо всем. Эта история чем-то напоминала сказку, но молодой Седогривый, тогда еще носивший имя Рик, не сомневался в правдивости слов приемного отца. Храня в сердце воспоминания о рассказе, он шел в свой первый бой, в котором, согласно обычаям хищников, получил второе имя во время боевого крещения. Эту историю он хранил в сердце и сейчас...
Давным-давно, когда мир был куда моложе, чем сейчас, звери делали первые попытки познать его. Первыми, кто решился на этот шаг, были всевозможные хищные звери и зверьки. Любознательные и активные от природы, эти охотники никогда не сидели на месте. Они перемещались по островам и континенту в поисках новых охотничьих угодий и лучших мест для жизни, попутно волей-неволей узнавая о мире больше и больше. У каждого из хищных народов со временем складывалась своя культура и мировоззрение.
Лисы от природы умные и дальновидные, становились шаманами, знахарями и предсказателями, немногочисленные волки всегда держались особняком и об этих созданиях мы почти ничего не знаем до сих пор из-за их скрытности. Самыми многочисленными были куньи и крысы. Эти народы наиболее активно осваивали окружающий мир, тогда как волки, росомахи, коты и песцы постепенно отдалялись, избрав свой путь. Крысы и куньи тем временем продолжали строить свою жизнь. Отдельные племена вступали в союзы, появлялись целые поселения и первые небольшие города. Тесное сотрудничество помогало им в обустройстве жизни: крысы исследовали морские просторы и острова, тогда как куньи были больше преданы земле. Именно здесь они впервые повстречали лесные полудикие и степные племена. Это были мыши, белки, полевки, кроты и зайцы.
Горностаи, ласки и хорьки с пониманием и доверием отнеслись к мирно настроенным существам. Они видели, как туго живется дикарям - они не умели обращаться с огнем, ели пищу сырой и строили примитивные хижины, либо селились в дуплах и норах. Они пригласили вождей диких племен к себе в дома, показали им, как они живут и угостили их своей пищей. Вожди были поражены окружавшим их великолепием и в приступе благоговения назвали своих новых друзей богами. Их удивили красивые богатые одежды ласок, горностаев и хорьков, их металлическое оружие и доспехи, дома из дерева и камня. Они попросили своих новых друзей научить их всему этому. И звери согласились. Только крысы с подозрением отнеслись к этим туземцам и отказались помочь им в освоении морского дела. А молчаливые обычно лисы сделали странные предсказания об ученике, поразившем своего учителя в спину отравленной стрелой.
Шли сезоны... Лесные народы многому научились у своих благодетелей. Они жили бок о бок, ни в чем не зная нужды, пока... Пока предводители лесных народов не осознали, что старшие собратья никогда не дадут им дороги, никогда не позволят им стать равными себе - мир принадлежал им по праву первых и сильных, а они были всего лишь учениками и слугами. И недовольство их росло: за спинами хищников объединялись кланы и целые народы. Росло разногласие между крысами и куньими, а лисы все больше отдалялись от прочих зверей. И всюду мелькали мышиные хвосты. Внутреннее напряжение усиливалось - маленькие и неприметные зверьки делали все для того, чтобы стравить своих старших братьев. А потом голос подали барсуки. Они так и не пожелали присоединиться к лесным народам, принявшим дары своих собратьев. Они оставались диким племенем, вожди которого постоянно враждовали друг с другом. Однако же был народ, с которым они смогли найти общий язык - это были зайцы. Они смогли объединить на время враждующих вождей и со всей силой нанести удар в самое сердце своих собратьев-хищников.
Первыми пострадали их жены и детеныши - надежда на будущее. План был прост и коварен как сознание дикаря... Убей детеныша и сможешь уничтожить обезумевшего и ослепленного горем родителя...
Война началась... Крысы и лисы отказались от помощи куньим - они считали, что они сами виноваты в своей беде. Но и им пришлось несладко - лесные народы в каждом из них видели врага. Одна война ведет за собой другую... Крысы разучились доверять куньим, лис оскорбило нежелание прислушиваться к их пророчествам и все они порознь сражались против объединенного врага. Разобщенные хищные народы, погрязшие в междоусобицах, не смогли дать отпор сплоченному врагу. И мир стал другим... Новые хозяева появились у него, а старые ушли в леса, степи и горы, туда, откуда они привели когда-то племена мышей, белок, кротов, зайцев... Они сами стали племенами. Многое было забыто, все, кроме вражды и не прекращающихся войн. Сердца зверей ожесточились, даже детенышей, едва они только начинали ходить, учили драться и убивать. Мир был отброшен на сотни сезонов назад, в темные времена рабства, насилия и войн. На далеком Севере росли новые империи, новые и новые вожди вели войну с бывшими лесными народами, и только лисы из поколения в поколение передавали эту историю своим детям, внукам и правнукам. И на устах их было только одно слово, такое сладкое и пахнущее металлом и горечью. Месть.
Седогривый вздохнул. Да, он был уверен в том, что поступает правильно - ведя войну Гаррета, он одновременно вел и свою войну. Через час светает - нужно будить солдат.
Лорд, сумрачно глядя по сторонам, вел свои отряды в чащу Леса Цветущих Мхов. В голове у офицера Хвостореза созрел простой и коварный как он сам, план. Крыс не хуже лорда (если не лучше) знал окрестную территорию и намеревался провести отряд самым опасным и в то же время легким, путем, которым наверняка последовали барсучиха и ее дети. Это была охотничья тропа, о которой знал лишь Хвосторез и, пожалуй, обитатели здешних лесов, которые возвращались в это время с охоты. А он, Хвосторез, подождет, пока рептилии расправятся с большей частью воинства, и тогда он сможет принести Гаррету голову Седогривого, приправив это изысканное блюдо байкой о бунте, который он, верный слуга своего вождя, смог подавить. И когда власть этого родовитого выскочки достанется Хвосторезу, пират будет командовать целыми легионами и попивать вино из серебряного кубка в роскошных покоях горностая.
Мечты вскружили голову офицеру, и он не сразу понял, что за крики раздались позади.
Кричали солдаты Седогривого, наткнувшиеся на вооруженный отряд ящеров. Хвосторез тихо отдал приказ своим отрядам рассредоточиться и затаиться в лесной чаще.
- Засада! – прокричал Седогривый и выхватил из ножен меч. – Защищайтесь! Спина к спине!
Куницы и хорьки почти синхронно достали свое разномастное оружие. Отряды ощетинились оружием, словно еж стальными иглами, отражая удары копий и кривых мечей каких-то крупных ящеров в туниках из пестрой грубоватой ткани и таких же повязках на головах, украшенных перьями. Увешанные замысловатыми украшениями из костей, клыков и когтей, эти воины с разукрашенными белой краской мордами представляли собой грозное зрелище.
Лорд-горностай схлестнулся в бою с их предводителем, массивным бурым ящером почти шоколадного цвета. Ящер умело сражался копьем о двух наконечниках, опережая жалящие острые удары прямого клинка горностая. Противники были одинакового роста, но Седогривый оказался куда проворнее рептилии – он выхватил из ножен ящера его собственный меч, озадачив тем самым противника. Теперь силы их были равны. Слаженно работая мечами, Седогривый отражал удар за ударом, которые становились все быстрее точнее. Горностай решил использовать свой любимый отработанный прием. Скрестив оба меча, он, вложив всю силу в удар, захватил, словно клещами, копье ящера и рывком выдернул его из лап противника, обезоружив его. Ящер на секунду впал в ступор, и этой секунды хватило Седогривому, чтобы нанести два удара - один меч полоснул рептилию по горлу, второй проткнул насквозь.
И тут за спиной лорда послышалось какое-то движение, горностай инстинктивно отскочил в сторону и тем самым продлил свою жизнь на много сезонов вперед. Чья-то серая тень пролетела в нескольких сантиметрах от него и упала на тушу ящера, лежащую мордой вниз. Далее произошло нечто совсем уж невероятное - из спины крысы выросло что-то острое и окровавленное, и зверь, несколько раз конвульсивно дернувшись, обмяк.
- Двух зайцев одним ударом, - Седогривый позволил себе улыбнуться, когда перевернул труп крысы и узнал в нем Хвостореза,- а нападать со спины неблагородно.
Злой рок жестоко пошутил над офицером. В тот момент, когда он спрыгнул с дерева, чтобы вонзить нож в спину Седогривого, лорд что-то почувствовал и увернулся. И крыс, не в силах остановиться, со всего маху напоролся на торчащее из спины ящера острие меча.
Седогривый вытащил меч из трупов ящера и крысы, вытер его об траву и, убрав в ножны, развернулся к своим воинам, предварительно подняв что-то с земли и с трупа Хвостореза.
Сражение было выиграно – уцелевшие ящерицы поспешно отступали в лес – гибель предводителя лишила их боевого духа.
- Пусть бегут, – небрежно махнул лапой горностай, - мы не преследуем побежденных и отступающих. Возвращаемся в Саламандастрон, продолжать поиски барсуков бессмысленно.
Усталая и потрепанная недавними боями армия двинулась назад, к горе. Путь предстоял неблизкий.
Лорд Гаррет никогда не расставался со своей маской - он приучил себя спать в ней, не испытывая никаких неудобств.
Он мирно спал в своих покоях, когда за дверью послышался топот лап. Вождь поднялся с кровати, надел простую черную мантию с капюшоном и, подойдя к двери, рывком отворил ее.
- Кого сюда нелегкая принесла? – хриплым надорванным голосом спросил он.
- Лорд Седогривый желает видеть вас, повелитель, - всем своим видом выражая покорность и унижение, ответила крыса-стражник.
- Рановато он, - пробурчал Гаррет, натягивая на свою жуткую голову капюшон. Он от души радовался, что подчиненные не видят его сонной, ежесекундно зевающей морды под маской.
В большом зале, где обычно проходили пиры, Гаррет встретил лорда Седогривого. Тот как всегда был невозмутим даже в присутствии своего господина. Он достал что-то из поясной сумки и бросил Гаррету. Костистая лапа отработанным движением поймала острый предмет. Разжав ладонь, вождь увидел нож и нанизанное на его лезвие крысиное ухо с золотой серьгой. Оба предмета принадлежали покойному офицеру Хвосторезу.
- Среди нас больше нет предателей, - будничным тоном произнес Седогривый и, развернувшись, вышел из темного зала.
Гаррет посмотрел на мрачный трофей горностая и произнес тихо, глядя вслед уходящему лорду:
- Пока – нет.
Гвард в сопровождении двух стражников вернулся в хижину. Ящеры, сонно зевавшие по дороге, заперли дверь на засов и, устроившись на пороге, захрапели.
Гвард присвистнул. Ну и стража... В Саламандастроне за такое заставили бы нести ночную вахту трое суток подряд. Впрочем, гора была военным поселением, а здесь жили простые звери, которые не знали, что такое воинская дисциплина, режим и муштра. Гвард никогда не был в Рэдволле, но ему отчего-то показалось, что именно таким и было аббатство – обителью мира и покоя, частичкой Солнечных Лугов и Сияющих Потоков, к которым после смерти уходят все добрые звери. Гвард невольно усмехнулся своим мыслям - сказки и легенды. Он наслушался их, пока жил в заячьей крепости на Юге. Хартвуд, его старший товарищ, знал множество удивительных историй, порой молодой заяц удивлялся, как в его голове умещалось все это. Вечерами, сидя у костра или камина, гуляя по берегу моря, он слушал эти истории, незаметно для себя познавая скрытую в них мудрость. Хартвуд много говорил о том, что Добро и Зло – лишь понятия, придуманные зверями, а, правда у каждого своя. Для примера он приводил хищную птицу. Ястреб убивает голубя, и птенцы его жертвы остаются без матери и умирают от голода. Но в то же время хищная птица убивает голубя не ради забавы, а чтобы прокормить себя или птенцов. Так и так получалось, что смерти не избежать, так как она - часть жизни. Выживет один - умрет другой. Завоеватели приходят на новые земли и устраивают войны, чтобы добыть себе право на территорию. На жизнь, на место под солнцем. Хартвуд знал одно - всю жизнь в мире не прожить, за жизнь нужно бороться.
Неспешный ход мыслей зайца нарушил какой-то шорох - кто-то царапался на крыше. Гвард встал и прислушался, и только тут вспомнил, что молодой ящер велел ему не спать и чего-то ждать.
С потолка посыпался какой-то мусор, а потом среди соломы и веток показалась ухмыляющаяся желтоглазая морда варана.
- Давай лезь скорее, пока эти мешки с костями не очухались!
Ящер говорил тихо, а в глазах его бегали задорные огоньки - что взять с заговорщика!
- Ты что с ними сделал? – ошалело спросил Гвард.
- Бутылочка настойки да сонная травка из запасов лекарки, - махнул лапой Скарл, - да ты не торчи там - живо сюда!
Заяц забрался на лежанку, подпрыгнул и кое-как уцепился лапами за какую-то ветку. Раскачавшись как следует, он зацепился задними лапами за край дыры и вылез наружу.
- Ловкий ты, - с уважением произнес Скарл, - я думал, что вы, зайцы, только и делаете, что едите в своей Огненной Горе.
- Я не оттуда родом...
- Лады, потопали отсюда, - Скарл спрыгнул с крыши низенького строения на землю. Следом за ним приземлился Гвард, едва не задев лапой какой-то ведро.
- Видать насчет ловкости я переоценил тебя. Ну да ладно - смываемся, только тихо...
Стараясь не поднять на уши всю деревню, Скарл и Гвард окольными путями пробирались в чащу леса. Им везло: часть племени отправилась куда-то в совершенно противоположную сторону, остальным же не было никакого дела ни до пустынного пришлого варана-кочевника ни до зайца - южака, который вел себя совсем не как заяц. Старики спали, словно младенцы, младенцы - подобно уставшим старикам. Ни Скарл ни Гвард понятия не имели о той резне, что устроили отряды Седогривого, наткнувшиеся на лесной патруль рептилий. Может быть, это и к лучшему.
Как бы то ни было, с виду беззаботный Скарл тихо пробирался по лесу, едва поспевавший за ним Гвард старался шуметь как можно меньше. Однако он не без гордости заметил про себя, что стал гораздо более ловким и изящным в своих движениях, но до покойного Хартвуда ему было далеко... Этот высокий крепкого сложения заяц казался тем, кто плохо его знал, неуклюжим увальнем. Но как только он начинал двигаться или сражаться, каждый охотно признавал, что не всякая ласка сравнится с ним в проворстве и изяществе отточенных движений...
Сердце Гварда тревожно дернулось: Хартвуд был мертв. И не смотря на все, чему его учили, он не мог унять боль потери, как полагалось воину.
- Куда мы идем? - спросил он Скарла, шагавшего впереди.
- Ась, приятель?
Ящер так замечтался, что не расслышал вопроса.
- Я спрашиваю, куда мы направляемся? - как можно более терпеливо переспросил заяц.
- А, в Рэдволл конечно, - самым будничным тоном отозвался варан, так, будто рассуждает о завтраке или обеде.
Глаза Гварда полезли, было на лоб, но он как всегда повел себя сдержанно и сказал, обращаясь к ящеру:
-Ты хорошо знаешь, где это? Мы должны успеть до заката...
- Не боись, кореш, - ухмыльнулся Скарл во всю пасть, полную остроконечных зубов,- я бывал в тех краях.
- Да не уж-то? - с нотой сомнения в голосе отозвался заяц,
- Приятель, зачем мне тебе врать? Если я говорю, что знаю, значит знаю.
Но до заката они, разумеется, не поспели.
-М-да... - протянул Скарл, почесывая когтистой лапой за ухом и поправляя свою повязку- бандану. Гвард только сейчас заметил, что светло-коричневая ткань украшена какими-то узорами и письменами, какими – он не разобрал, краска давно выцвела и вылиняла от времени.
-Что-"м-да"? - немного ехидно переспросил Гвард.
- Да того - кажется, дорога выросла с тех пор, как я по ней ходил.
- Неужели?
- Ну... Деревья ведь растут, трава, камни, хвосты, значит и дороги тоже!
- Камни? - повел ухом Гвард.
- Э...тсссс! - Скарл неожиданно зажал лапой рот Гварда.
Тот протестующе замычал, но Скарл яростно замахал свободной лапой.
- За нами следят, - едва слышно прошептал ящер, - делай вид, что мы продолжаем дурачиться.
Заяц согласно кивнул, и ящер убрал лапу. Продолжая толкаться и отпускать шуточки в адрес друг друга, они тем не менее сторожко прислушивались к посторонним звукам: вот хрустнула едва слышно крохотная веточка, зашуршала трава, хотя не было ни ветерка, а в следующее мгновение друзья были окружены группой бандитов - лесных крыс, ряженых в разномастное тряпье, явно снятое с чужого плеча.
-Ну че тут у нас? - вперед выступила самая крупная крыса, одетая в сборные доспехи. Все части этих доспехов принадлежали разным воинам и настолько сильно различались внешним видом и материалом, из которого были сделаны, что весь вид вожака вызывал не страх, а смех.
-Ящерица и кролик, гы-гы, - тупо прогоготал один из бандюг.
- Сделаем их, парни! - прошепелявил вожак.
По его приказу ватага вооружилась кто чем и кинулась на заблудившихся путников.
Скарл недолго думал - он вообще не тратил время на такое пустое занятие. Юный варан просто молча выхватил из ножен два странного вида клинка и так же молча пошел в атаку. Таким своего товарища Гвард еще не видел: от прежнего беззаботного юнца не осталось ничего. Вместо него было другое существо. И это существо не знало слов "жалость", "благородство" и "сострадание". Он просто убивал. Красиво нанося точные удары, успевая блокировать неуклюжие выпады бандитов и рубил. Рубил лапы, шеи, хребты. Выпускал наружу внутренности и показывал всем, какого цвета бывает кровь. Хруст, мокрые хлюпающие удары, треск ломающихся костей и вопли боли-с этими звуками он был рад познакомить других.
Ошеломленный Гвард прежде не видел такой техники боя. Его всегда учили защищаться, а не нападать и по возможности избегать жертв. Он и сейчас старался обезоружить врага, не менее ловко действуя своим тонким острым мечом. Скарл же упивался битвой, ее песнью стонов, криков и ударов стали о сталь и стали о плоть.
Когда с последним врагом было покончено, а покалеченные остатки банды отступали под тень леса, Гвард оглядел поле боя. То, что он увидел, едва не заставило его расстаться со съеденным накануне обедом.
А Скарл, как ни в чем не бывало, улыбался и был тем самым простодушным пареньком, который так понравился Гварду. И если бы не кровь на зубчатых кривых клинках и одежде Скарла, Гвард мог бы поклясться, что все это ему привиделось, либо же минуту назад был другой варан, быстро и беспощадно расправившийся с разбойниками. Но это был Скарл - заяц хорошо осознавал это.
- Надо б ополоснуться после махача, - почти весело сказал ящер, - я тут учуял озерцо или речку - айда за мной!
Закончив вытирать о траву меч, заяц как-то неохотно последовал за вараном - он начинал побаиваться этого ящера, за маской простодушия которого скрывалась живая мясорубка.
Скарл оказался прав - совсем скоро они вышли к тихому лесному озеру. Ящер тут же побросал свои пожитки и, скинув одежду и многочисленные костяные и медные украшения, положил их на берегу, а сам нырнул в приятную прохладную воду. Заяц предпочел остаться на берегу - в бою он нисколько не запачкал себя кровью, а мочить шерсть, которая будет долго сохнуть, ему не хотелось. Он просто сидел на берегу и отрешенно смотрел на темнеющее небо. Поступок Скарла все еще не выходил из его головы.
Ящер тем временем наплескался вдоволь и, выбравшись из воды, принялся отстирывать запачканную кровью тунику и куски ткани, которыми всегда оборачивал свои лапы.
-Скарл...- осторожно начал разговор Гвард.
-Сделал что? - честно не понимая о чем речь, спросил варан.
-Почему ты так поступил с теми крысами - это жестоко...
Ящер повернулся к Гварду, и заяц вновь увидел перед собой золотисто-лимонные холодные глаза того безымянного мясника, расправившегося с толпой бродяг.
-А они поступили бы иначе, дай я им шанс?
Это был вопрос без ответа. Гвард ничего не ответил. А Скарл как ни в чем ни бывало покончив со стиркой, развесил одежду на воткнутых в землю палках. Набрав немного хвороста, он развел костер и уютно устроился на своем сером плаще, расстеленном на траве. Он хорошо знал, что ни один бандит и близко не подберется к ним, даже если заметит издалека костер: развешенные близ поля битвы на сучьях отрубленные головы и хвосты поверженных врагов были неплохим предупреждением, а покалеченные, но выжившие бандиты успеют разнести слух о чешуйчатом мяснике по всему лесу.
Гвард, зябко кутаясь в плащ, сидел у костра и наблюдал за Скарлом, чистившим и точившем клинки.
-Где ты научился так драться? - спросил он.
-Когда живешь в пустынях Юга, за жизнь приходится бороться, - ответил ящер, - особенно когда твои враги - песчаные лисы.
Гвард сглотнул - он догадался, о ком говорит варан. Пока он и Хартвуд путешествовали, до них доходили кое-какие слухи о стычках обитателей их крепости с какими-то дикарями.
-Я рад, что ты не из них, - резко прервал ход его мыслей Скарл.
Заяц ничего не ответил.
- Когда-то я вернусь и поговорю с ними-с помощью вот этого.
В свете костра блеснул диковинный клинок ящера с зубчатым лезвием.
Гвард неуверенно кивнул.
- Разве я не прав? - внимательные рептильи глаза уставились на зайца.
-Прав, - не солгал Гвард.
Люпина с детьми, под защитой нескольких зайцев из Дозорного Отряда покинула Саламандастрон сразу же, как только узнала о предстоящем поединке между Гарретом и Волкодавом. Каким-то шестым чувством она догадывалась, каков будет исход поединка, а может быть, она просто хорошо знала все сказки Саламандастрона, которые рассказывала детям. Как бы то ни было, она осталась уверенной в том, что этот костяной урод в своей крысиной маске выкинет какой-нибудь грязный трюк, чтобы одолеть ее мужа. Все хищники и все крысы одинаковые - подлость в их крови, а благородства у них не больше, чем у грязной рептилии мозгов - так думала Люпина, так учили ее думать с детства, как и всех детей Саламандастрона. Ненависть ко всем хищникам была у них в крови. Или, по крайней мере, в мозгах. Люпина хорошо знала, что хищники-чудовища, которых нужно ненавидеть и убивать в колыбели. Ибо они - враги рода звериного.
Барсучиха едва сдерживала в себе Гнев Крови, но скорее родительские инстинкты, нежели разум, заставляли ее двигаться вперед - под ее защитой находились дети, важнее всего было спасти эту надежду на будущее от врага. Они были совсем юными - мало что понимали в происходящем и сейчас больше всего хотели есть и спать. Но мать продолжала гнать их вперед - от этого зависело слишком многое. Сама она выбивалась из сил - давала о себе знать когда-то перенесенная болезнь. Но они должны были добраться до Каменного Гиганта. Там находилось одно из тайных древних убежищ, созданных зверями-повстанцами еще во времена правления Цармины - безжалостной царицы диких котов. До Каменного Гиганта было примерно полдня пути, но силы явно желали оставить барсучиху раньше времени, да и бойцы Дозорного Отряда подустали, не говоря уж о детях.
- Привал, костров не разводить! - скомандовала барсучиха. - Нас пока не преследуют.
И она была права-воины Седогривого сражались в это время с ящерами Келлы - Саарх. Это позволило барсукам и зайцам выиграть время и отдохнуть. Спрятавшись как следует в лесных дебрях, они, не разводя костра, наскоро перекусили холодными припасами и устроились на ночлег - сон был необходим всем. Двое из четверки зайцев остались на часах, спустя несколько часов их должны были сменить те, кто сейчас отсыпался. И так попеременно все время - пока барсуки не наберутся сил и не будут в состоянии продолжить путь дальше.
Спали они тревожно и урывками. Едва Люпина смыкала веки, как ее мгновенно будили посторонние звуки: шорохи, треск веток шуршание листьев. Но все были лишь обычные природные звуки, ничего не произошло вплоть до самого утра, а утром нужно было подниматься на лапы и идти дальше - к Каменному Гиганту, а потом прямиком в Рэдволл, тайными тропами, так как все остальные дороги давно были блокированы отрядами Гаррета. Гаррет... Везде этот недозверь, куда ни сунься, всюду ползают его ищейки. И что за злая сила пригнала в мирную страну это полудохлое чудовище? Все эти вопросы мучили полосатую голову барсучихи, но ответов на них она не знала. Отбросив посторонние мысли, она занялась более насущными делами - подняла лагерь на лапы, раздала зверям скудные остатки припасов и, как могла, приободрила их.
- Ничего, милые мои, ничего, - говорила она, поглаживая детей по головам, - скоро мы доберемся до убежища, переждем там эту напасть день-другой, а потом отправимся в Рэдволл.
При последних словах барсучата заметно оживились - уж чего-чего, а сказок да историй про легендарное аббатство и его воителей, которые ударом меча способны уложить десяток росомах, они наслушались вдоволь. Оживленно переговариваясь, они то и дело засыпали Люпину множеством вопросов:
-Мам, а правда что Мартин Воитель был таким сильным, что один уничтожил целую армию диких котов?
-А правда, что Матиас Воитель вместо меча сражался колоколом, который держал в лапе и одним ударом сломал Клуни Хлыста надвое?
-Вот придут рэдволльцы и оторвут Гаррету череп!
-И заставят есть из него овсянку!
-Да чем он есть-то будет - у него ничего нет!
Последняя фраза Беломеха вызвала у всех приступ громкого хохота.
Шутя и весело посмеиваясь над врагами, дружная компания добралась, наконец, до старого дуба великана с такой прочной и морщинистой корой, что за сходство со скалой его прозвали Каменным Гигантом.
Гаррет по воинскому обычаю проснулся раньше всех в крепости. Накинув на плечи свой черный плащ с капюшоном, новый правитель Саламандастрона вышел из покоев и не спеша, слегка прихрамывая, направился к с смотровой площадке на вершине горы. По пути он с одобрением отметил скудную суровую обстановку города-крепости. Прирожденный воин и полководец, Гаррет не любил излишеств в обстановке дворцов и крепостей. Ему доводилось не раз бывать в настоящем дворце - мрачная та твердыня изнутри была роскошно обставлена многочисленной дорогой мебелью, буквально завалена картинами, статуями и прочим хламом, который Гаррет считал совершенно не нужным.
Размышляя, он добрался, наконец, до вершины горы и вышел на свежий воздух. Втянул его сквозь отверстия для носа в маске, с наслаждением зажмурился, ощущая запах моря - ставший таким родным за годы его скитаний и злоключений в этих краях, почти таким же родным, как запах пустыни.
Тихий, словно призрак, к нему подошел Керрит. Ласка был, как всегда сдержан, красные глаза тощего крепкого зверя не выражали ничего, кроме безграничной преданности своему господину.
-Господин, лорд Седогривый просит вас спуститься к нему в столовую. Нужно что-то делать с пленными.
-Казнить, - коротко сказал Гаррет и, развернувшись к ласке, добавил, сверля его желтыми глазами, - казнить всех-до единого!
-Слушаюсь, мой повелитель, - призвав на помощь все свое самообладание, ответил Керрит.
Этот приказ означал одно - убиты будут все пленные - включая детей и стариков.